Заголовок страницы

   Архангельская область. Пинежье. Високосный 1920 год. 29 февраля в деревне Веркола в семье веркольского крестьянина родился сын Федор, Федор Абрамов.

   Идет гражданская война. В Верколе находится штаб красных; белых только что выбили из монастыря за рекой - того самого монастыря, который неоднократно будет описан Абрамовым в "Братьях и сестрах"…

   Семья была большая и бедная: отец Александр Степанович, мать Степанида Павловна, пятеро детей. Федя - младший. Из-за плохой обуви отец простудил ноги и был отправлен в больницу в Карпогоры, за 50 км от Верколы. Оттуда он уже не вернулся: за телом отца в распутицу, по бездорожью, ездил старший из детей - Михаил. Ему было тогда 15 лет. Шел 1921 год. Когда гроб с телом отца стоял в избе, женщины, плача, просили Бога, чтобы он "малого прибрал", то есть Федю. Мать сурово возразила: "Не умирать родился - жить!" Тогда женщины решили, что "Степанида, видно, помешалась с горя".

     

     Однако семья не погибла: Степанида Павловна с пятью детьми подняла хозяйство и к тому времени, когда Федору исполнилось 10 лет, семья из бедняков выбралась в середняки: 2 лошади, 2 коровы, бык и полтора десятка овец.                                                                              

     Достаток нелегко дался "ребячьей коммуне", как назвал ее сам Абрамов: подростку Михаилу пришлось занять место отца, работать за взрослого, заботиться о младших. "Брат-отец" - так будет писать о нем потом младший брат, Федор. И не случайно главного героя своей тетралогии, человека с похожей судьбой, назовет его именем.

 Федя начал учиться в 7 лет. В 3 классе ему дали премию за хорошую учебу: материи на брюки и ситцу на рубашку. По тем временам это была неплохая помощь семье.

     В 1932 году Федя окончил начальную школу. Но в только что созданную первую в округе семилетку его, первого ученика, не приняли: в первую очередь брали всех детей бедняков, красных партизан, а его сочли сыном середнячки. По словам самого писателя: "это была страшная, горькая обида ребенку, для которого ученье - все"  …Обиду мальчик затаил в себе, и был только один человек, с которым он мог поделиться своим горем - тетушка Иринья, Иринья Павловна Заварзина, "старая дева, которая всю жизнь обшивала за гроши, почти задаром, чуть деревню"  "И приход ее в каждый дом был великой радостью, потому что вместе с тетушкой Ириньей в дом входил свет, входила святость, входила доброта, само милосердие, бескорыстие. <…> В семье прекращались <…> всякие ссоры.<…>   Тетушка <…> была очень религиозная, староверка.   Она была начитанна, она прекрасно знала житийную литературу, она любила духовные стихи, всякие апокрифы. И вот целыми вечерами, бывало, люди слушают, <…> и плачем, и умиляемся. И добреем сердцем.  "Великая праведница. Единственная, может быть, святая, которую я в своей жизни встречал на Земле," - так говорил о ней писатель.                                       

    К счастью, зимой, разобравшись, что середняцкое хозяйство было построено руками вдовы и малолетних детей, Федю приняли в школу в Кушкопале. А среднюю школу Федор заканчивает в Карпогорах. Там он живет в семье старшего брата, Василия, который работает в РОНО. Старшие Абрамовы по-прежнему заботились о младших: Василий сделал все, для того чтобы Федор, а впоследствии и Мария, получили высшее образование.                                                                                     

    На формирование человека, личности сыграли всего два-три человека. учитель Карпогорской школы Алексей Федорович Калинцев и был одним из таких людей. Сам Абрамов впоследствии так вспоминал этого человека: "Все поражало нас в этом немолодом уже человеке. Поражали феноменальные по тем <...> временам знания, <…> поражала неистощимая и в то же время спокойная, целенаправленная энергия, поражал даже самый внешний вид его, всегда подтянутого, собранного, праздничного. В стране не хватало учителей, тем более <...> у нас, в лесной глуши. И вот Алексей Федорович, для того чтобы в школе не сорвать в школе учебный процесс, годами осваивал предмет за предметом. Он вел у нас ботанику, и зоологию, и химию, и астрономию, и геологию, и географию, и даже немецкий язык. Немецкий язык он выучил самостоятельно, уже будучи стариком, <...> чтобы дать нам, первым выпускникам, хоть какое-то представление об иностранном языке.                                                                                              

   В 1939 году Алексей Федорович Калинцев, как и многие другие в эти годы, был незаслуженно репрессирован. Реабилитировали его посмертно...

     

     

  В 7 классе Федор, в числе других учеников, получил премию за хорошую учебу. В 9 и 10 классе он, отличник, получал стипендию имени Пушкина, которая присуждалась лучшему ученику школы за успехи в учебе и за знание творчества поэта.

  В 1938 году Федор Абрамов окончил с отличием школу и осенью того же года был зачислен без экзаменов на филологический факультет ленинградского университета.

  В 1941 году студент-третьекурсник Федор Абрамов, как и многие другие студенты, вступает в ряды народного ополчения: уходит на фронт, досрочно сдав экзамены, "чтобы "хвостов" не было".

  Был дважды тяжело ранен... Чудом выжил в блокадном Ленинграде.

  И всю жизнь Федор Абрамов считал себя должником тех, кто не выжил в этой страшной войне. "Погибли, может быть, самые талантливые, самые гениальные ребята" - говорил он. И работал, сжигая себя без остатка: за себя и за них...

  После лечения в госпитале в апреле 1942 года Абрамов получает отпуск по ранению.

  Три месяца Федор Александрович преподавал в родных местах. Увидел то, что поразило его и запомнилось на всю оставшуюся жизнь: "…были "похоронки", были нужда страшная и работа. Тяжелая мужская работа в поле и на лугу. И делали эту работу полуголодные бабы, старики, подростки. Много <…> людского горя и страданий. Но еще больше - мужества, выносливости и русской душевной щедрости".                                                                                     

   Воспоминания об этом времени и послужили основой для его первого романа - "Братья и сестры".

   С июля 1942 года Федор возвращается в армию на службу в нестроевых частях: вернуться на фронт не позволяют ранения.

  С апреля 1943 года его переводят в отдел контрразведки "СМЕРШ",.                                                               

  27 ноября 1944 года Федор Абрамов подает рапорт с просьбой разрешить ему поступить на заочное обучение в Архангельский педагогический институт и просит руководство отдела запросить документы об окончании им трех курсов филологического факультета ЛГУ.

  В августе 1945 года приходит ответ ректора ЛГУ,  профессора А.А. Вознесенского с просьбой демобилизовать Федора Абрамова и отправить в Ленинград для завершения учебы.

  В 1948 году Федор Абрамов, получив диплом с отличием, поступает в аспирантуру. Критик Абрамов работает над диссертацией по "Поднятой целине" Шолохова, публикует статьи и рецензии в газетах.

 Во время учебы он знакомится с Людмилой Крутиковой - своей будущей женой (впоследствии - литературным критиком, исследователем творчества Бунина), о которой в день своего шестидесятилетия скажет: "… она мой соратник. Она человек, без которого я вообще-то ничего не делаю ни в жизни, ни в литературе...". В 1951 году Федор Абрамов защитил кандидатскую диссертацию. На защиту аспирант пришел в старых рваных ботинках. После защиты сотрудники преподнесли ему новые ботинки - в подарок.                       

  В апреле 1954 года журнал "Новый мир" печатает статью Абрамова "Люди колхозной деревни в послевоенной прозе".                                 

    Сегодня эта статья может показаться не такой уж смелой, но тогда она "взорвала" все литературное - и не только - общество: автор обрушил достаточно жесткую критику не на кого-либо, а на писателей - лауреатов Сталинской премии. Книги, рассказывающие о деревне послевоенной поры, вместо реальной жизни, неподъемной тяжести и боли показывали яркие лубочные картинки: вместо голода, непомерных налогов, болезней - небывалые урожаи и веселье колхозов, "кавалеров золотых звезд", шутя поднимающих немалое, разрушенное и высосанное войной, хозяйство. При этом, правда, казалось, он сам шел на компромиссы, соглашения с полуправдой, цитировал Сталина и Маленкова.      

   Эта статья - конечно же, вместе с другими, подобными ей - дорого обошлась Александру Трифоновичу Твардовскому - главному редактору "Нового мира": вскоре после ее появления в журнале он был снят с должности.                                                                               

   Официальный литературный мир разразился критикой в адрес автора, имя Абрамова стало принято упоминать только в негативном контексте. Среди же студентов журнал со статьей передавался из рук в руки.

   Вслед за критикой в печати началось обсуждение статьи на партийных собраниях в Университете, в Союзе писателей, на Пленуме обкома партии: угрожали увольнением с работы, партийными взысканиями и прочими неприятностями, - делали все, чтобы Абрамов отказался от своей позиции.  Абрамов вынужден был уступить - ради романа, который он писал в это время в тайне от всех, ради брата - колхозника Михаила, семье которого он помогал в то время. И, уступив, горько жалел об этом: "Да, напрасно я выступал, напрасно сознавался в том, в чем не виноват… Какое позорище! Проклятый роман! Это для тебя я пожертвовал честью.                                                                         

    Эта история не сломила Абрамова - наоборот, закалила его: теперь он будет высказывать свое мнение, ставить "неудобные" вопросы в своих произведениях и выступлениях, не оглядываясь на ранги и звания тех, кому это не понравится.                                                                                   

    Роман "Братья и сестры" в 1958 году печатает журнал "Нева".  Писал его шесть лет, выкраивая по несколько часов после лекций, работы на кафедре, в долгожданные выходные…                                                   

    Критика приняла роман хорошо: к тому времени уже появилась литература, рассказывающая достаточно правдиво о жизни деревни в военные и послевоенные годы. Но Абрамов чувствовал, что роман - работа незавершенная, что он требует продолжения.                                             

    И продолжение - "Две зимы и три лета" - увидело свет через десять              Но до этого в журнале "Нева" (1963. №1) появляется повесть Абрамова "Вокруг да около".                                                                              

   Повесть была названа "идейно порочной", редактор "Невы" Воронин С.А. - отстранен от должности, а самого Абрамова несколько лет нигде не печатали…

  В то же время "Вокруг да около" получает высокую оценку зарубежной критики. Издательство "Флегон пресс" предлагает Абрамову издать также и "Безотцовщину", а самому писателю - приехать в Лондон и выступить с лекциями по советской литературе. Однако эта поездка в то время была невозможна: травля и "проработка" писателя на родине продолжалась.                                                                                    

Критика не согнула Федора Абрамова.                                                                   

 В атмосфере травли создается второй роман трилогии "Пряслины" - "Две зимы и три лета".                                                                         

   Появление романа "Две зимы и три лета вызвало шквал благодарных и восторженных читательских откликов. Критика же не была единодушна                                                                                                        

   И, несмотря на то, что "Роман-газета" отказалась печатать роман, сославшись на то, что нет единого мнения о его значении и художественной ценности, "Новый мир" выдвинул "Две зимы и три лета" на соискание Государственной премии СССР                                                                          

    В эти годы, параллельно с третьим романом, получившим окончательное название "Пути-перепутья", Федор Александрович пишет и другие вещи: в 1969 году была опубликована повесть "Пелагея", в 1970 - "Деревянные кони", а в 1972 году увидела свет "Алька". Эти повести - как практически все произведения Абрамова - ждала нелегкая судьба.                                                                                      

   Повесть "Пелагея" выросла из рассказа "На задворках". Первоначально рассказ должны были напечатать в 1966 году в "Звезде" под названием "В Петров день", но его сняли из уже сверстанного номера. В "Новом мире" рассказ не приняли. Рукопись легла в стол - автор возвращался к ней время от времени, делая заметки, раздумывая над характерами героев, постепенно расширяя и переосмысливая рассказ.                                                                                

   В августе 1968 года Абрамов отправляет повесть в "Новый мир". После обсуждения в редколлегии журнала Александр Твардовский, мнением которого Федор Александрович дорожил, советует убрать две последние главы, о событиях после смерти Пелагеи - те, что потом послужили основой для "Альки".                                                              

  В апреле 1969 года, после совместной работы автора с редактором "Нового мира", повесть, наконец, была принята.                                        Перед публикацией Твардовский предупредил Абрамова: "Роман "Две зимы и три лета" выдвинут на Государственную премию. Если напечатаем "Пелагею", премии Вам не видать…  Вот и выбирайте - премия или литература". У Абрамова сомнений не было: "Я за литературу"                                                                                                          

    Пелагею напечатали в 1969 году, в шестом номере "Нового мира".           Абрамов пишет письмо в защиту А.И. Солженицына, которого исключили из Союза писателей Премию Федор Абрамов, как и предсказывал Александр Твардовский, не получил.                                                                                                   

    Над "Алькой " писатель работал еще несколько лет. В 1972 году повесть была напечатана в первом номере "Нашего современника", правда, с серьезными редакционными сокращениями. Авторский текст был восстановлен в последующих изданиях.                                             

    "Пелагея", "Алька" и "Деревянные кони" были переведены на многие языки мира. По этим повестям был поставлен не один спектакль в различных театрах России.                                                                          

 В 1973 году появляется третий роман - "Пути-перепутья" (Новый мир. № 1-2).                                                                                                                     

    Критики отнеслись к новому роману Абрамова по-разному.                          В 1975 году за трилогию "Пряслины" Федор Александрович Абрамов был удостоен Государственной премии СССР. Трилогию - а впоследствии и другие повести и рассказы Абрамова - переводили и издавали в других странах мира. На сегодняшний день произведения писателя можно прочесть на многих языках.                                                         

    Последняя книга из цикла о Пряслиных, роман "Дом", был задуман автором давно, практически сразу же по окончании работы над "Братьями и сестрами" - в архивах писателя сохранилось немало заметок к нему, сделанных в процессе работы над первыми тремя книгами.                                                                                                          

   "Дом" - венец тетралогии,  произведение, заставляющее задуматься не только над социальными - над философско-нравственными проблемами, над основами бытия, мироздания. Эта книга по праву считается лучшим романом Федора Абрамова.

     

  Работа над "Домом" длилась с 1973 по 1978 год.

  Последний роман тетралогии был практически сразу же переведен на многие языки мира, по книге ставились - и идут сейчас - спектакли в театрах России.                                                                                                                 

  Рассказывая о творческом наследии Федора Александровича Абрамова, нельзя забывать о немалой и не менее значительной, чем художественная литература, его части: это дневниковые записи и публицистика. К таким записям относятся и путевые дневники Федора Александровича Абрамова.                                                                        

   Боль и тревога за судьбу всего человечества пронизывают эти размышления. Написанные несколько десятилетий назад, они и сегодня не теряют своей актуальности.

             

 По воспоминаниям современников, Абрамов был блестящим оратором. Дмитрий Сергеевич Лихачев говорил о нем: "Он был и поразительным оратором, оратором-публицистом, слушать которого было почти потрясением", меня не покидало ощущение огромной значимости происходящего. Это был страстный проповедник, народный трибун, рожденный для того, чтобы словом обжигать людей, вести за собой массы"  …В 1979 году 18 августа в "Пинежской правде" было опубликовано открытое письмо Федора Абрамова к землякам "Чем живем - кормимся?".                                                                             

 Письмо родилось после долгих мучительных раздумий: безразличие к общественному хозяйству, халатность - даже в родных краях, где добросовестный труд ранее считался нормой и основой жизни - не могли оставить Абрамова равнодушным.                                                         

  В письме не просто критика - доверительный, открытый разговор с земляками: вспоминая их заслуги и признавая достоинства, Абрамов указывает на бардак, вопиющую бесхозяйственность в селе, ставит острые вопросы. Соглашаясь с тем, что есть недостатки в руководстве, он, однако, не снимает ответственности с самих земляков, заставляет вспомнить, что в селе каждый должен быть хозяином.                                 

  Среди публицистики стоит особо выделить статью "Самый надежный судья – совесть», "О хлебе насущном и хлебе духовном" и "Слово в ядерный век" - выступления Федора Абрамова на VI и VII съездах писателей (1976 г и 1981 г).                                                               

   Не будем подробно останавливаться на всех статьях и выступлениях Федора Абрамова,  ограничимся лишь перечислением наиболее значимых вещей, относящихся к публицистике. Это очерки, написанные в соавторстве с поэтом Антонином Чистяковым: "Пашня живая и мертвая" (1978 г), "От этих весей Русь пошла" (1979 - 1980 г) и "На ниве духовной" (1981 г) "Работа - самое большое счастье" (1980) ,статья "В краю родникового слова" (1982).                                                                     

   Говоря о многом, рассматривая разные стороны жизни, Абрамов говорит, по сути, об одном и том же, о самом главном: о том, что "социальные, экономические, экологические проблемы неотрывны от духовных, что нельзя возродить Россию, <…> не улучшая самого человека" ,"нельзя заново возделать русское поле, не мобилизуя всех духовных ресурсов народа, нации".

 Последние годы Федора Александровича Абрамова были посвящены работе над "Чистой книгой" - произведением, которое должно было стать лучшим из всего, когда-либо написанного Абрамовым.               

 "Чистая книга" - первый роман из задуманного цикла,  посвященного раздумьям о судьбе России, поискам, почему ее постигла такая судьба, и в то же время рассказывающего страну в разное время: людей, их быт, характеры, нравы, обычаи, - показать живую, самобытную Русь, Русский Север, со всеми его сложностями, радостями, проблемами.   Роман был задуман еще в 1958 году как книга о гражданской войне на Пинежье, а 14 ноября 1964 года в дневнике появилась запись о "целой серии книг"                                                                                                  

   Материалы Абрамов собирает 25 лет: архивы, газетные статьи, письма, разговоры со старожилами. Летом 1960 года он повторил часть пути красноармейского отряда Щенникова и Кулакова: как те в 1918 году, проплыл на плотике с Усть-Выи до Верколы, впитывая опыт предшественников, пытаясь понять их впечатления и настроения, собирая ценнейшую информацию. Надо заметить, это путешествие вовсе не было легкой прогулкой: большая часть пути - места нежилые, да и погодой Север не баловал.                                                           

   Весной1981 Федор Александрович работает в Архангельском архиве, пристально изучая материалы, связанные с жизнью района в дореволюционные годы. А летом по приглашению критика Александра Михайлова едет на Печору - в места, где писал, проповедовал, а затем был сожжен протопоп Аввакум; затем - вместе со своим другом, веркольским художником-самоучкой Дмитрием Михайловичем Клоповым, путешествовал по местам, связанным с именем великой сказительницы, пинежанки Марии Дмитриевны Кривополеновой. Махонька, как ее ласково называли за маленький росточек и легкий, незлобивый характер, должна была стать одним из главных героев "Чистой книги".                                                                                                    

 В это же лето 1981 года Федор Абрамов наметил свои творческие планы на ближайшие годы.                                                                           

  Увы! Замыслам писателя не суждено было сбыться: Федор Александрович успел написать лишь начало "Чистой книги", остальная часть - как и большинство задуманных вещей - осталась в набросках, наметках, отрывочных записях.                                                                                                 

  О болезни Федора Абрамова знали только близкие: в сентябре 1982 года он перенес операцию; в апреле врачи объявили: требуется еще одна. 14 мая 1983 года эта операция, по словам врачей, прошла успешно. В этот же день в послеоперационной палате Федор Абрамов скончался от сердечной недостаточности.                                                                

  19 мая Федора Абрамова похоронили в Верколе, на его любимом угоре, рядом с домом, построенном его собственными руками. На похоронах огромное количество народу замерло, услышав над Пинегой курлыканье пары журавлей. Разглядывая, как птицы, словно прощаясь с Федором Александровичем, сделали круг над полями, люди переговаривались: "журавли провожают только праведников"… Земная жизнь Федора Александровича Абрамова закончилась. Но те, кто живет, "сжигая себя ради других", похожи на звезды тем, что вот - их уже нет, но их свет еще льется на Землю, даря людям надежду, заставляя задуматься о мире, о собственной жизни и о том, что дольше и больше нее.

  Федора Абрамова нет с нами, но его книги, статьи, а также люди, близкие ему по духу, продолжают то, что он делал - и призывал делать других - всю жизнь: «Будить Человека в человеке».